Мими Алфорд и Джон Ф. Кеннеди. Фото с сайта vivanews.com Mimi Alford. Once Upon a Secret. My Affair with President John F. Kennedy and Its Aftermath. Random House, New York, 2012, 200 p. ISBN 978-1-4000-6910-1 Люблю поучительные истории. И не потому, что они чему-то там учат, а потому что нельзя принимать всерьёз то, чему тебя стремятся учить, ибо учат тебя, как правило, рабству. Прежде всего, учением занимается мораль, которая хвалится своей заботой о благе человека. Однако эта забота о благе сводится к заботе о навлечении страданий, которые чем сильнее и непрерывнее, тем более свидетельствуют о «благе», принесённом моралью. Преодоление влияния морали — это доблесть сильного и умного человека. Разумеется, за одной преодолённой бездной открывается другая, но способность преодолеть хотя бы одну — даёт тебе уверенность в преодолении остальных. Мими Алфорд потратила на преодоление пагубного влияния морали большую часть своей жизни. И она добилась пусть не полного, но значительного успеха, свидетельством чему стала её книга. О Мими я писал ещё в 2003 году по следам первой публикации о ней в New York Daily News. Тогда газетчики раскрыли её тайну, которую она хранила более сорока лет. Тайна эта постепенно перестала быть таковой и поползли слухи, сплетни и домыслы. Поэтому Мими решила, в конце концов, сама подробно рассказать о великом событии и о том, как оно повлияло на её жизнь. Однако главный смысл этой книги для меня не в том, как Кеннеди в очередной раз заграбастал пизду, попавшуюся ему на глаза, а в том, как женщина, порабощённая, подавленная и шантажируемая моралью, освобождается от полного рабства и обретает уверенное спокойствие. Полного освобождениея она, увы, не обрела, а лишь из рабыни стала крепостной у благосклонного помещика осовремененной морали. Но и этим историческим шагом пренебрегать нельзя. О Джоне Кеннеди и о его жажде новых женщин я тоже уже писал. Вот как Мими занималась посильным утолением этой жажды. Мими попала в Белый Дом работать в качестве intern. Президент Кеннеди сразу положил на неё глаз и через пару дней сделал её своей любовницей. Связь началась летом 1962 года, когда Мими была девятнадцатилетней девственницей, и продолжалась до гибели Президента в ноябре 1963 года. Мими воспитывались в консервативной семье республиканцев: она при знакомстве делала книксен, о политике и религии в её семье не говорили, чтобы случайно не обидеть собеседника. О сексе, разумеется, не произносилось ни слова. Мими была высокой и не шибко уклюжей девушкой, косметикой она не пользовалась, даже губы не подкрашивала, и потому её сверстники внимания на неё не обращали. Однако для зрелого мужчины, каким был Кеннеди, девственное юное тело является ценностью само по себе. Мими не мечтала о женском освобождении от зависимости от мужчин, и не подвергала никакому сомнению, что мужчины управляют, а женщины им подчиняются, а также, что её судьба состоит в том, чтобы выйти девственницей замуж за парня из её круга или побогаче, а потом рожать и воспитывать детей, заботясь у муже, чтобы его карьера цвела. Однако её первым мужчиной оказался всего-навсего очаровательный ёбарь средних лет, власть которого на Земле была второй после власти Бога. Отказаться или хотя бы сомневаться в поддержании такой связи Мими даже в голову не приходило. Она была затянута, захвачена, вовлечена в иную вселенную, в иной мир, в иную жизнь. Сводник и друг Кеннеди Дэйв Пауэрс звонил Мими и сообщал, когда и куда ей надо явиться для удовлетворения президента. Когда Мими сопровождала президента в его поездках, она сидела в номере отеля и в предвкушении ждала звонка. Теперь с мобильником в руке она бы могла гулять и развлекаться, а не сидеть в четырёх стенах. Но Мими вовсе не страдала, а испытывала счастье, пребывая в президентском антураже. Мими радостно бежала, ехала или летела на свидание, которое, бывало, продолжалось всю ночь. Максимальное количество ночей, которые он провёл с ней подряд, исчислялось тремя. Уходя утром, она не пряталась и не кралась, а шла с высоко поднятой головой от счастья и гордости, что именно она оказалась избранницей президента. Попутно Мими продолжала учиться в университете, держась от всех в стороне, чтобы не участвовать в задушевных разговорах и, не дай бог, не проболтаться о своём великом хахале.
Мими впервые ощутила восторг оттого, что её хочет мужчина, да ещё безумно очаровательный и обладающий такой огромной властью. Президент, ебя Мими, даже не снял с неё лифчик. Он не целовал её ни в первый раз, ни во все последующие разы. Вкусить губы, язык, слюну своей юной любовницы Кеннеди не хотел. Из этого можно с уверенностью заключить, что он подавно отвращался от губ и слюней пизды. Очевидно, что Кеннеди был одним их тех мужчин, которые испытывают брезгливость или даже отвращение к женской влаге и считают, что только хую, а вовсе не его языку, отведено место в пизде и во рту любовницы. Мими в свой первый раз пребывала в шоке, тогда как президент вёл себя так, будто происшедшее было самым естественным поведением. А ведь так оно в действительности и было, ибо нет ничего естественней, чем взять девственницу без лишних разговоров и, не дай бог, ухаживаний. Лишившись девственности, Мими не поняла, была ли ебля плоха, хороша или просто ей безразлична. Эта неопределённость как раз неопровержимо доказывает, что ебля была именно плоха, поскольку если бы Кеннеди довёл Мими до оргазма или уж хотя бы до высокой степени возбуждения, то она бы не сомневалась в испытанном наслаждении и сразу бы осознала, «что такое хорошо и что такое плохо» в ебле.
Мэрилин Монро и Джон Ф. Кеннеди. Фото с сайта dailyjfk.com Кеннеди не заботился о том, что испытывала с ним женщина, и это зафиксировано многократно в многочисленных воспоминаниях о нём. Так, Мэрилин Монро поведала, что Джон Кеннеди кончал быстро и никак не заботился о её оргазме. Мэрилин оправдывала президента США тем, что у него было слишком много забот, чтобы ещё отягощаться мелкой заботой о наслаждении любовницы (см. General Erotic N139). Думаю, что одной из причин, почему Кеннеди держал при себе Мими долгое время, было именно то, что он взял её девственницей — он знал, что сравнить она его ни с кем не могла, а потому принимала его сексуальные умения как исключительные и абсолютные. Это делало Мими полностью зацикленной на Кеннеди как на мужчине, что, разумеется, чрезвычайно приятно. Когда у Мими появился студент-ухажёр, который относился к ней «как к леди» (то есть не ёб), то это приводило Мими (как и всех леди) в глубокое разочарование — она к тому времени подсела на половые наслаждения, которые она научилась получать с президентом, и которых ей не хватало с ухажёром, вскоре превратившимся в жениха. Жених же изо всех ненавистных для Мими сил продолжал хранить давно уже аннулированную девственность своей невесты. Сказать же ему, что она не девственница, Мими не могла — это значило вызвать настоятельные вопросы, кто и почему был её первый мужчина. А Мими ненавидела и не умела лгать. Мими продолжала являться на вызовы президента и вела двойную жизнь, причём обе жизни ей чрезвычайно нравились. Первую она держала в тотальном секрете, а второй жила исключительно осторожно, чтобы не раскрыть первую. Мими считала своей главной обязанностью не подвергнуть опасности как репутацию президента, так и свою. Она всегда была лишь послушной партнёршей, ибо прекрасно видела разницу во власти и силе, которой каждый из них обладал. Мими чётко знала своё место и понимала, что надо лишь с благодарностью принимать привалившее ей счастье. Она никогда не питала иллюзий, что её отношения с президентом США, которые она называла страстными, станут чем-то большим. Впрочем, ничем большим они стать и не могли, ибо страстные отношения — это и есть величайшие отношения, а все остальные отношения — это уже лишь варианты сожительства, то есть отношения масштабом помельче. Мими никогда не обременяла своего великого любовника просьбами, за одним единственным исключением: её жениха, оказавшегося в армии, должны были услать за тридевять земель, и она попросила Президента, чтобы тот поместил жениха поближе к ней. Что Кеннеди сделал, шевельнув пальцем. Мими была настолько тактична, что даже в самые интимные моменты всегда звала своего любовника «мистер Президент». Ей ни разу даже в голову не пришло назвать Кеннеди по имени. Можно себе представить, как она его подбадривала: «Глубже, господин Президент! А теперь, господин Президент, будьте любезны, дайте мне Ваш хуй в рот». Другими словами, Мими была идеальной любовницей, и Кеннеди её ценил, держа при себе так долго.  Жаклин и Джон Ф. Кеннеди. 1960 год. Фото с сайта chicvintagebrides.com Мими не считала, что она вторгается в семейную жизнь президента — она просто заполняла собой его время, когда Жаклин отсутствовала. Но зато недавно великовозрастная Мими призналась в нахлынувшем с годами стыде за то, что она не испытывала в те юные годы чувства вины. Таким образом, стыд, которого Мими избежала в молодости, настиг её в зрелости и старости. Так ей и не удалось избавиться от сексуального стыда в полной мере и заменить его гордостью за содеянное. Но скорее всего, она это говорила, чтобы унять своры псов, которые бросились не неё, чтобы укорить, застыдить, заклеймить после того, как об этой связи стало известно. Президент никак не предохранялся с Мими, и поразительно, что она не забеременела. Ведь вскоре, выйдя замуж, она забеременела трижды. Я сомневаюсь, что Кеннеди пользовал её в зад — слишком это было бы «грязно» и не «по-президентски». Однако вполне по-президентски кончать любовнице в рот, что Кеннеди, по-видимому, и делал в большинстве случаев, поначалу поебя её в обязательную пизду. Не даром же Кеннеди указал Мими не раздвинуть ноги, а отсосать Дэйву Пауэрсу, что она тотчас исполнила на глазах у президента. Это был для Мими второй хуй в её жизни, и ей предоставилась возможность, наконец, сравнить президентский по размерам, по форме, по запаху, по вкусу спермы. Но о результатах этих неизбежных сопоставлений Мими ничего не сообщает, а лишь оправдывается, как ей было неловко (после или до того как проглотила?) Через месяц-другой президент предложил Мими отсосать у Бобби Кеннеди. Но тут она заупрямилась: видно, потому что с ними был ещё и Тедди Кеннеди, и она опасалась, что Тедди потом тоже встанет в очередь и тогда у неё может не хватить сил на президента, который тоже захочет её натруженный рот, понаблюдав за её ублажением двух хуёв. Так что Мими стала гордиться, что она оказалась в состоянии противоречить желаниям президента, чем польстила нынешним мужененавистным пиздам. В своих оральных щедростях Кеннеди ещё раз продемонстрировал своё полное безразличие к наслаждению Мими — ведь именно потому, что она не пребывала в наслаждении, ей было легко отказаться от услужливого хуесосания. Однако если бы «господин Президент» ебал бы Мими, стоящую на четвереньках, и она бы стонала в насаждении, то тогда бы она сама потянулась взять в рот хуй Бобби, а потом бы и жадно заглотала бы и Теддин хуй. И никаких драматических отказов не было бы и в помине, а была бы всеобщая радость, основанная на наслаждении Мими. Поистине, если любовница отказывает тебе в каком-либо виде наслаждения — это лишь означает, что ты не смог её достаточно возбудить. Мими, честная и порядочная по натуре, рассказала о тайной связи с президентом только своему жениху, находясь в потрясении от убийства президента Кеннеди. Она в горе посчитала, что не может выйти замуж с такой тайной на душе, что муж должен знать всю правду. За эту иллюзию, за выполнение этого абсурдного требования морали Мими жестоко поплатилась. Жених рассвирепел и в ту же ночь грубо и неумело выеб свою невесту, лишив её тем самым статуса «леди». Причём выеб-то не по похоти, а по злобе и ревности. Мими была в ужасе, что он отменит свадьбу. Наутро жених объявил ей свой указ — никогда и нигде не упоминать о связи с Кеннеди и полностью изъять это событие из их памяти. Таким образом, всю свою многолетнюю семейную жизнь они натужно делали вид что не чувствуют смердящий труп прошлого, который не просто лежал у них под брачной кроватью, а следовал за ними по пятам. Мими чувствовала себя предательницей мужа всякий раз, когда мысли о Кеннеди заползали ей в голову или ещё куда. Муж с ней был холоден и предельно ревнив. Мими довела себя до того, что уничтожила портрет Кеннеди, который он подарил ей с многозначительной надписью и другие вещи, которые напоминали о нём. Мими мечтала быть идеальной женой для своего мужа, но пребывала в постоянном чувстве вины, стыда и подавляемой неудовлетворённости. 41 год она охраняла стены, которые возвела для предохранения себя от памяти о Кеннеди. Всю свою взрослую жизнь она жила под страхом раскрытия её «преступления». В результате этого табу и постоянной боязни его преступить, семейная жизнь Мими превратилась в полное отчуждение, когда с супругом невозможно обсудить ничего, кроме погоды и здоровья детей, и приходится ходить к психотерапевту, чтобы вести обыкновенный задушевный разговор, но не за рюмкой водки, а за раскрытой чековой книжкой. На мужиков Мими вообще не везло. Только Кеннеди сразу применил её по назначению. Жених же до неё не дотрагивался, боялся, а она, разбуженная президентом США и с тех пор постоянно бодрствующая в похоти, страдала от пренебрежения ею. Муж был вторым мужчиной, с которым она проеблась первые лет четырнадцать (раз в месяц), а последние пять лет перед тем, как она объявила, что хочет развода, он вообще к ней не притрагивался. Поэтому Мими снюхалась с марафонцем (хорошо, что не с марафетчиком) и сама бегала, как дура, на большие дистанции, чтобы свою похоть унять. Так после многомесячного знакомства и побегушек, этот мудак-марафонец к ней пальцем не притрагивался, даже спя в одном с ней номере. Мими не выдержала и сама залезла к нему в кровать. Но этот мужик тоже был явно не тем. Потом Мими упоминает четвёртого, с которым встречалась нехотя, так как видела в нём тоже не то. А когда она, наконец, познакомилась со своим будущим вторым мужем, то он пять месяцев к ней пальцем не прикасался, а всё устраивал ей обеды и дурацкие развлечения, от которых её воротило, так как ей хуй был нужен позарез. Так она, наконец, сказала ему, что её эта платоническая любовиана не интересует, а что ей ебля нужна. Этот мужик оскорбился, и она послала его на то, на что сесть мечтала. Но мужик вовремя образумился и признал свои ошибки, вставив ей куда нужно то, что ей было нужно. И тогда Мими к нему подобрела настолько, что вышла за него замуж и счастлива теперь до невозможности. Итого, у неё из пяти мужиков был только один — Джон Кеннеди, который хоть показал ей, что такое похоть и как с ней обращаться, причём не цацкался, а потому она пришла, увидела и поддавала. Итак, Мими объявила первому мужу, что хочет развода, обрела желанную свободу и муж благополучно умер в 1993 году. Проведя много часов с психотерапевтом, Мими в конце концов перестала бояться своей тайны, «постыдного секрета», считать себя виноватой и поделилась своей тайной с сестрой, с близкой подругой и затем с попом в церкви, в которой она работала администратором. Потом она всё рассказала своим дочкам, которые ей только по-доброму позавидовали. Когда журналисты разнюхали и стали охотиться за Мими, она решила выпустить коммюнике, в котором был такой зачин: «Я, Мими Алфорд, не сожалею о содеянном. Я была молода и была ошеломлена происшедшим со мной...» Получается, что будь она средних лет и в здравом рассудке, то тогда бы следовало о содеянном сожалеть. После издания книги на Мими набросились все знаменитые репортёры и ведущие популярных телепередач. Так Барбара Волтерс (Barbara Walters), которая переспала со всеми с кем можно и с кем нельзя, первый вопрос во время интервью задала Мими такой: не чувствует ли Мими себя виноватой, что спала с Кеннеди? И все прочие интервью сводились только к одному: виновата Мими или нет, ебя женатого президента. Многие выражали фальшивую заботу о репутации дочки Кеннеди Каролин и её семьи. Будто раскрытие ещё одной любовницы папашки нанесёт непоправимый вред репутации Кеннеди как ёбаря. В итоге особенно гнусная ведущая назвала Кеннеди сутенёром, за то, что он повелел Мими отсосать хуй своему другу Дэйву Пауэрсу. Мими оправдывалась, что это была подначка, на которую она поддалась по молодости лет и неопытности. Другие суки стали настаивать, чтобы Мими заявила, что Кеннеди был сексуальными преступником и изнасиловал её, несмотря на её пассивное согласие. Но Мими уже написала в книге: «Я не стыжусь своей пассивности и я не вижу нужды в извинениях».
Смирительная рубашка морали, которую большинство людей носит как последний крик моды, есть всего лишь серая и плохо пошитая униформа. Смысл жизни Мими свёлся к медленному совлечению этой рубашки, на что её убедительно надоумил президент Кеннеди с помощью умеренного наслаждения, которое ей представилось значительным. Судя по её описаниям, сексуально талантливые мужчины ей не попадались. Так что сексуальный эгоист Джон Кеннеди так и остался для Мими эталоном мужчины. Хорошо хоть, что Мими воспитала своих дочек так, что они не испытали ни вины, ни стыда за мать, а полностью её поддержали. Поддержка заключалась, небось, в открытой и доброй зависти. А внуки Мими, надеюсь, вообще избавится от сексуального стыда и в честь бабушкиного подвига введут в обращение новое слово grandmotherfucker. Разумеется, оно будет ими почтительно использоваться только по отношению к Дожну Кеннеди при изучении истории США в школе. Мораль манипулирует человеком с помощью remote control — чувства вины. Способность заменить чувство вины на чувство торжества есть великое достижение незаурядного человека. Именно это достижение и демонстрирует Мими, написав свою книгу. Статья опубликована в General Erotic № 233 и перепечатывается с любезного разрешения автора. | ||||||
Плохие слова просьпа нечитать...
ОтветитьУдалить