Уле Эйнар Бьорндален: «В этом году был как никогда близок к завершению карьеры»

Шестикратный олимпийский чемпион Уле Эйнар Бьорндален признался, что из-за проблем со здоровьем этой весной был как никогда близок к завершению карьеры.


«Никогда еще не был так близок к завершению карьеры, как в этом году. Я привык быть в отличной форме на протяжении всего года, поэтому весенний простой из-за проблем со здоровьем немного выбил меня из колеи.

Психологически я всегда готов прибавлять, но если бы я не справился со своим недомоганием, то у меня не было бы выбора», – рассказал Бьорндален.

Как сообщает Aftenposten, в предстоящем сезоне Бьорндален будет делать ставку на чемпионат мира в Рупольдинге, из-за чего планирует пропустить некоторые этапы Кубка мира.

Реплика злопыхателя:
Время Уле тает

Уле Эйнар Бьорндален хочет выступить на Олимпиаде в Сочи, но время безвозвратно уходит. Привычного Короля больше нет и, возможно, уже никогда не будет. К почтению примешалось липкое чувство жалости, почти сострадания. Вячеслав Самбур в колонке на Sports.ru просит великого норвежца уйти и не повторять ошибок Тайсона и Шумахера.


Декабрь-2010. Старт Кубка мира в Эстерсунде. Спринт. Уле Эйнар Бьорндален только что отстрелялся «в ноль» и помчал на финальный круг – обрывать, наконец, затянувшуюся серию без побед. Не вышло: заключительный вираж, нераспознанный в сумерках островок льда, секундное балансирование, драматичный «крэш» – и золото отскочило к Свенсену.

Бьорндален, предсказуемо пометав бисер в финишном городке, проанонсировал срочную реабилитацию. На следующий день в пасьюте его тяжелый взгляд до четвертого рубежа буравил спину Эмиля. Эмиль, не выдержав пытки, сначала упустил контроль над бывшим учителем, а еще чуть погодя – над собой.

Время не работает на Бьорндалена – время от него уходит

Тот досадливый спич лишь добавил победе Уле веса, а давешний кикс на спуске уже окутался флером киношности – получилось что-то вроде красивого камбэка с преодолением.

Март-2011. Последняя кубковая гонка – масс-старт в Холменколлене. С завершающей стойки Бьорндален выехал лидером: ходящие ходуном трибуны его окрыляли, а серьезный зазор перед ближайшим преследователем – успокаивал. Случившееся дальше сам норвежец охарактеризовал хлестким «мрак!». Увлеченные друг другом Свенсен с Устюговым проглотили 16 секунд отставания и раскрошили Короля так небрежно, будто под их лопасти случайно угодил возникший на пути турок. Смотрелось и впечатляюще, и грустно одновременно. Грустно понятно за кого.

Между двумя полюсами Уле нет прямой связи, к тому же для него пока более привычен пример Эстерсунда, а не Холменколлена. По крайней мере, так заставляют считать характер и собственно заслуги норвежца. Вопрос в том, долго ли эта привычность проживет? Время не работает на Бьорндалена – время от него уходит, утекает, улетает. Тает.

Уле – фанат по натуре. Это качество духовное – ему не поставишь преграду, его не вышибешь какими-то сторонними помехами и не вытравишь измором. А вот физическая мощь – она рано или поздно иссякнет сама. Очевидная, в общем, мысль, но Бьорндален настолько пропитан спортом, что отказывается применить ее, мысль, по отношению к себе.

Тревожный симптом: он излишне часто по собственным меркам принялся сетовать на усталость. Позапрошлой зимой жалобы прорезались к Ванкуверу, а нынешней Король не дотерпел и до экватора. Притом что ни год с лишним назад, ни сейчас репутация «прогульщика» его не смущала. Норвежец участвовал далеко не в каждой гонке – однако все равно устал. Устал быть сильным. Точнее – быть сильным устал его организм.

Уле устал быть сильным. Точнее – быть сильным устал его организм

Король уверен, что приходящий с возрастом регресс может напасть на кого угодно: Ханеволда, Сикору, Зуманна – но только не на него. Король не любит, когда заглядывают в его королевский паспорт. Король так боится недоработать на тренировках, что регулярно перерабатывает сверх всякой меры, в чем потом откровенно признается. Типичная фраза Уле образца двух последних лет: «Я не форме, но я знаю, где была допущена ошибка, поэтому скоро стану лучше».

Но лучше он не становится и не станет, потому что нельзя совершенствоваться бесконечно. Даже у могучего норвежского организма есть свой порог – не качественный, а возрастной. На этот раз у 37-летнего Бьорндалена просто нет времени исполнить обещание и стать лучше.

Для любого другого биатлониста в мире освежающий эффект вполне могла бы придать, допустим, смена тренера. Для Уле всякая такая перестановка будет локальной реформой: за свою жизнь он повидал десятки спецов разных культур и взглядов – но при каждом одинаково держал запредельный уровень. Дело тут не во внешних факторах, а в самом спортсмене.

Нет, называть его рыхлым все еще нельзя – даже порядком сдавший норвежец по-прежнему недостижим для многих недавних конкурентов и с ним по-прежнему считаются. Другое дело, что кубковая дистанция подчеркнула: считаются далеко не все – а отдельно взятая холменколленская порка эту истину окончательно утвердила.

Слабеющего Бьорндалена, безусловно, чтят. Подвох в том, что к почтению примешалось липкое чувство жалости, почти сострадания. Его больше не страшатся – он великий, но уже точно не ужасный. Не уникальная единица пелотона – «есть я и все остальные», а лишь его составной элемент – «я среди остальных». Только безумная одержимость биатлоном не позволила ему попрощаться после Ванкувера (было бы логично) или Ханты-Мансийска (было бы еще логичнее, а главное – своевременно).

Его больше не страшатся – он великий, но уже точно не ужасный

И не позволит попрощаться до Сочи – трудно предположить, кто и что может разубедить норвежца. Туда его ведет священная идея реванша. Но за что брать реванш спортсмену, выигравшему все возможные трофеи миллион раз?

Извечная мотивация, которая год за годом двигала Бьорндалена к титулам, теперь работает на разрушение – во вред. За всеми этими реваншами, обещаниями и поисками ошибок Уле обыкновенно обманывается, рискуя заляпать финал карьеры кляксами, как это сделал в свое время, к примеру, Майк Тайсон или сейчас делает Михаэль Шумахер. У них ведь, несмотря на разность типажей и темпераментов, с Бьорндаленом общая проблема – неумение уйти вовремя.

А уйти вовремя необходимо – иначе время «уйдет» Короля самостоятельно.

и ещё! 

 

Уле-Эйнар Бьорндален

37 лет, биатлонист, Тоблах, Италия

Записал Кристиан Бернхард. Фотограф Йенс Майер
www.spox.com.ap / Fotolink

Нет ничего более непостоянного, чем быть первым.
Про себя я могу сказать немного. Я норвежец из простой крестьянской семьи, где было девять коров и пятеро детей и где коровам иногда уделяли больше внимания, чем детям.
Иногда я жалею о том, что есть какие-то вещи, которых про меня не знает никто. Например, я офигительно хорошо хожу по натянутому канату, а в детстве мечтал стать не лыжником, а спортивным фотографом. Даже фотоаппарат купил.
В детстве меня приучили к точности. Так что я начинаю нервничать, если опаздываю на интервью даже на пять минут.
Я не люблю приходить к финишу четвертым.
Многие считают, что победа — это диета. Но это чушь. Я ем все. Помню, как однажды перед соревнованиями я сожрал два пакета чипсов и выпил банку колы. И был первым.
Не думаю, что алкоголь — это зло. Главное вовремя остановиться. Я, например, еще в 12 лет решил, что не буду пить, и с тех пор меня и не тянет. Правда, по праздникам, когда все напиваются, мне слишком часто приходится водить машину.
Гонки выигрывают люди. Но не нужно недооценивать инвентарь.
Чтобы выигрывать в биатлоне, вы должны знать свое оружие до последнего винта. Вас могут разбудить ночью и сунуть вам в руку стержень возвратной пружины, и вы должны тут же сказать: «Это стержень возвратной пружины, ребята».
Пылесосы занимают особое место в моей жизни. Куда бы я ни поехал, я всюду беру с собой пылесос. Ведь двести дней в году я нахожусь вне дома, и все эти двести дней я вынужден полагаться на чужие стандарты чистоты. На первый взгляд, ковровые дорожки в гостиницах выглядят чистыми, а на самом деле там полно бактерий. И никто не избавит вас от них — только вы сами. Кстати, ездить с пылесосом — не моя идея. Я перенял ее у старших друзей по команде.
В биатлоне довольно много людей, которым свойственно говорить различные глупости.
В отношении к женщинам биатлонисты не сильно отличаются от всех остальных: нам нравится, когда у женщины ясный взгляд и красивая жопа.
Нельзя ни в чем винить снег.
Самые рискованные моменты моей жизни — это те, которые я провожу в седле на спине лошади. Кому-то это покажется смешным, а для меня это настоящий риск. Ведь я до сих пор не могу понять, как можно управлять животным, которое, по-моему, лишь немногим меньше слона.
Мне нельзя болеть. Поэтому я стараюсь никому не пожимать руку. В Норвегии это удается легко, а во всех остальных странах люди так и норовят сунуть тебе свою ладонь. Беспечность этих людей меня поражает: неужели они не понимают, насколько велика опасность заражения?
Мы, биатлонисты, пожалуй, часто бываем не в себе.
Старайся работать только с теми, кто сильнее тебя. Именно такие люди помогают тебе расти.
На Земле существуют три вещи, без которых я могу легко обходиться: алкоголь, роскошь и молочные продукты.
Я живу в Италии. Мне нравятся ее горы, ее природа, ее кухня. Но я норвежец, и мне нравятся норвежцы. А таких людей, как мы, уже не осталось в Европе: в норвежцах нет европейской прагматичности и тяги к роскоши, норвежцы не делают разницы между богатыми и бедными, и в Норвегии у знаменитостей никогда не бывает проблем. Ведь норвежцы очень деликатны и никогда не будут к тебе лезть за фото или автографом. В Европе все не так. Там люди абсолютно безумны: не так давно один человек посреди лета просил меня поставить автограф на его лыжах.
Пулю нужно уважать.