суббота, 7 апреля 2012 г.

Напрасно ждал Наполеон...



О том, как двести лет назад российская разведка вчистую переиграла своих французских коллег




 
Россия выиграла у Франции войну 1812 года задолго до того, как Великая армия перешла Неман. Дело в том, что русские спецслужбы блестящим образом переиграли ушлую разведку императора французов. К такому выводу пришел главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН доктор исторических наук Петр Черкасов. Беседой с этим известным исследователем «Итоги» продолжают серию материалов, посвященных 200-летию исторического события.
— В каком историческом контексте развертывалось два с небольшим столетия назад противостояние Франции и России?
— Разгромив пять европейских коалиций, Франция превратилась в супердержаву. Соперников у Наполеона, кроме Великобритании, не осталось. Александра I корсиканец серьезно не воспринимал и рассчитывал на поддержку России, которую неоднократно побеждал на полях сражений, в осуществлении полной изоляции британцев. В 1807 году в Тильзите Наполеон буквально навязал Александру мирный договор. В нем было два главных условия — признание всех завоеваний французского императора, его полных титулов и присоединение России к континентальной блокаде Великобритании. Унизительный Тильзитский мир Россию никак не устраивал. Александр, понимая, что запрет торговли с Великобританией наносит его империи огромный финансовый урон, пытался игнорировать блокаду. Его преследовала и тень отца. Ведь император Павел был союзником Наполеона и готовился вместе с ним напасть на Индию: походный атаман Матвей Платов с казаками уже до Оренбурга дошел, когда в Санкт-Петербурге свершился дворцовый переворот… Наполеон видел, что русский царь нарушает Тильзитский договор, и решил наказать Александра короткой войной. Разбить его в нескольких решающих приграничных сражениях и сделать российского императора послушной игрушкой французов. Но замысел этот провалился еще до начала намеченного блицкрига. Наполеон и славы нового Аустерлица не обрел, и вынужден был пойти в глубь российской территории, чего изначально делать вовсе не собирался.
— Почему же все-таки сделал?
— Рассчитывал на военное превосходство. Наполеон собрал на границах с Россией невиданное ранее воинство: 650 тысяч человек! Из них французы составляли не более сорока процентов. Остальными были саксонцы, поляки, австрийцы, пруссаки, испанцы, итальянцы… Им противостояла русская армия, разбитая на три части, которые прикрывали три главных направления возможного удара: Санкт-Петербург, Москву и Киев. Почти вдвое уступая французам по численному составу, наша разведка обладала полнейшей информацией о неприятеле, чего у Наполеона по отношению к русской армии не было. Точнее, император французов имел весьма приблизительное представление о дислокации русских частей и их составе.

— Разве это не странно? При том что наполеоновская разведка была блестяще поставлена при министре полиции Жозефе Фуше и что на Францию работали такие мастера сыска, как, скажем, Карл Шульмейстер, ставший легендой уже при жизни…
— Одно дело для агентов Наполеона было шпионить в Европе, совсем другое — в России с ее национальной спецификой. Кроме того, в начале 1810 года в Санкт-Петербурге по инициативе военного министра Михаила Барклай-де-Толли создается российская военная разведка. Предчувствие войны уже висело в воздухе, и в наши посольства в Европе отправляются специальные агенты. Перед этими молодыми офицерами ставится цель собирать сведения «о числе войск, об устройстве, вооружении и духе их, о состоянии крепостей и запасов, способностях и достоинствах лучших генералов, а также о благосостоянии, характере и духе народа». Эти военные агенты находятся как адъютанты при послах или как служащие министерства иностранных дел. Имена этих смелых людей навсегда покрыты славой: майор Виктор Прендель в Дрездене, поручик Павел Брозин в Касселе, а потом в Мадриде, полковник Роберт Ренни в Берлине, поручик Павел Граббе в Мюнхене, полковник Федор Тейль фон Сераскеркен в Вене… И, конечно же, ротмистр Александр Чернышев, действовавший в самом Париже.
— Тот самый Чернышев — красавец и повеса, о котором не столь давно прошел у нас по телевидению сериал «Адъютанты любви»? Рядом с этим парнем Джеймс Бонд отдыхает...
— Да, в этой авантюрно-амурной картине главный герой — мой абсолютный тезка: Петр Черкасов… А на самом деле быстро дослужившийся до полковника Александр Иванович Чернышев — это первый российский военный разведчик-профессионал. Ему, действовавшему в Париже от созданной в Санкт-Петербурге особенной канцелярии квартирмейстерской части главного штаба, удалось войти в доверие лично к Наполеону и создать во Франции эффективную сеть осведомителей.
Чернышев находится при дворе Наполеона с 1809 по 1811 год как личный представитель Александра I, участвует в кампании Франции против Австрии. В сражениях он проявляет личную храбрость и получает из рук Бонапарта орден Почетного легиона. Наполеон любит беседовать в неформальной обстановке с остроумным молодым человеком, воспитанным французским эмигрантом-аббатом, и невольно становится для Чернышева основным источником информации. О теплых встречах русского офицера с императором узнает парижская знать и начинает искать знакомства со счастливчиком.
Но апогея его слава достигает после знаменитого пожара зимой 1810 года в особняке австрийского посла князя Карла Шварценберга. Тот давал пышный бал по случаю бракосочетания Наполеона с австрийской эрцгерцогиней Марией-Луизой, когда во дворце по неловкости лакея начался пожар. Если бы не храбрость русского гвардейца, среди собравшейся на балу европейской знати было бы немало жертв. А так Чернышев не только организовал команду добровольцев, сумевших погасить возникшую панику, но и сам выносил из огня людей. В том числе жен маршалов Нея и Дюрока, а также сестер самого императора — Каролину Мюрат и Полину Боргезе. Естественно, посланец русского царя сделался на следующий же день после пожара самой популярной фигурой светского Парижа.
— И как он этой славой воспользовался?
— За год до вторжения в Россию Великой армии Чернышев сумел доложить Александру о планах Наполеона. Русскому разведчику удалось создать в Париже разветвленную сеть информаторов. Средств для оплаты их услуг не жалели. Когда не хватало денег, Чернышев щедро вкладывал свои. Самым ценным агентом был сотрудник французского военного министерства некто Мишель. Он входил в группу чиновников, составлявших два раза в месяц так называемую краткую ведомость — аналитическую справку о состоянии и дислокации французских вооруженных сил. Сводка исполнялась в одном экземпляре — лично для Наполеона. Правда, было одно но: Мишель снимал копию с секретного документа, которая по тайным каналам оперативно доставлялась на стол государю российскому. «Зачем не имею я побольше министров, подобных этому молодому человеку», — написал царь на полях одной из реляций Александра Чернышева.
— Неужели французы ни о чем не догадывались?

— Чернышеву удалось проникнуть в доверие даже к директору топографической канцелярии Наполеона, готовившей для императорской армии военные карты. Столь активная деятельность русского офицера не могла оставаться незамеченной французской полицией. За Чернышевым установили постоянное наблюдение, которое он, конечно, заметил. Арестовать его не смели — он был дипломатом. Но могли устроить любую провокацию, убить где-то на улице, наконец. О том, что ему надо бежать, Чернышеву сказала влюбленная в него Полина Фурес, бывшая пассия Наполеона. Всю ночь Александр Иванович жег в камине бумаги, способные хоть как-то скомпрометировать его, а поутру отбыл поспешно в Санкт-Петербург. Бегство было столь стремительным, что Чернышев не удосужился проверить, не закатилась ли в угол какая-нибудь случайная бумажка. Во время обыска в особняке русского офицера французская полиция нашла под ковром записку от Мишеля. Чиновника допросили с пристрастием и после его признания отправили на гильотину.
— Но наполеоновские спецслужбы, наверное, тоже не бездействовали?
— Да, но результаты русской разведки во Франции были куда богаче. Ведь нашим «агентом номер один» стал не кто-нибудь, а сам Шарль Морис де Талейран, бывший министр иностранных дел Наполеона, один из самых влиятельных людей Франции. Дело было так. Свидание Наполеона с Александром в Эрфурте в сентябре 1808 года превратилось в состязание двух императоров в дипломатической ловкости. Наполеон без конца укорял русского царя в недостаточном соблюдении континентальной блокады, Александр же на этих переговорах очень уставал. И вдруг к нему тайком явился Талейран, которого Наполеон имел неосторожность взять с собой в Эрфурт, и заявил: «Сир, только вы можете остановить этого человека…» Талейран - беспринципный, но на редкость прозорливый интриган - предвидел крах Наполеона, он понял, что корсиканец зарвался. Находившийся в последние годы в опале у Наполеона, Талейран предложил стать негласным информатором Александра I...
Через наше посольство в Париже была организована тайная переписка с Талейраном, которого зашифровали под множеством псевдонимов: Анна Ивановна, Кузен Анри, Красавец Леандр… Санкт-Петербург выделил на эту шпионскую «игру» до 40 тысяч франков. Деньги по тем временам огромные! Да, Талейран был формально не у дел, но связи в Париже и в Европе у него оставались большие. Так, он использовал, как говорится, втемную Жозефа Фуше, в 1810 году отправленного Наполеоном в отставку с поста министра полиции Франции и затаившего обиду на императора. У Фуше в России были агентурные псевдонимы: Наташа и Президент… И это продолжалось вплоть до нападения Наполеона на Россию.
— Да, неспроста Талейран был награжден высшими российскими наградами: орденами Андрея Первозванного, Александра Невского и Анны 1-й степени…
— И, заметьте, не без русской помощи вновь стал министром иностранных дел после реставрации королевской власти во Франции.
— Почему провалились попытки французской разведки выведать военные возможности России?

— Повторю: Россия — не Европа. «Император все время жаловался, что не может раздобыть сведения о происходящем в России, — писал генерал Арман де Коленкур. — И в самом деле, до нас не доходило оттуда ничего, ни один секретный агент не решался пробраться туда. Всякое прямое сообщение было очень трудно, даже невозможно. Ни за какие деньги нельзя было найти человека, который согласился бы поехать в Петербург». Засланные, несмотря на все трудности, на нашу территорию французские агенты — числом до сорока — были своевременно, накануне войны, выявлены и обезврежены. Они выступали под видом купцов, путешественников, гувернеров. Не только французы, но и итальянцы, греки, армяне, мальтийцы… Особенно старались поляки, прежде всего в приграничных зонах.
— Как все-таки российской контрразведке удалось обыграть спецслужбы практически всей континентальной Европы?
— Достаточно вспомнить об истории с Давидом Саваном. Этот отставной ротмистр русской армии, француз по происхождению, оказался после образования Великого герцогства Варшавского на польской территории и был завербован французской разведкой. В 1811 году Савана заслали в приграничную зону для сбора сведений о российских подразделениях. Как начал ротмистр работать на наши спецслужбы, в деталях неизвестно. По одной из версий — пришел с повинной в штаб российского командования в Вильно. Главное в другом: Саван был типичным двойным агентом, благодаря которому русским спецслужбам удалось выявить почти всю агентурную сеть французов в приграничной с герцогством зоне. Любопытно, что задерживать шпионов наши контрразведчики не спешили. Они предпочли организовать с противником дезинформационную игру, целью которой было убедить Наполеона в стремлении российского командования дать французам и иже с ними решающее сражение прямо у границы силами всех трех российских армий. Именно этого-то и желал со всей свойственной ему южной страстью Наполеон.
— И великий полководец поверил в эту дезу?
— Не сразу, но поверил. Для проверки прислал в Вильно графа Луи де Нарбонн-Лара. Этот генерал-адъютант Наполеона встречался несколько раз с Александром, скорее всего, для того, чтобы в последний раз предложить царю мир. Но официальная часть была лишь прикрытием, на самом же деле Нарбонн-Лара имел четкие инструкции отвлечь миролюбивыми разговорами внимание от военных приготовлений Бонапарта и в то же время активно вести разведку. Чтобы нейтрализовать вельможу и дезинформировать через него Наполеона, к операции подключили ротмистра Савана. Инсценируя роль резидента, потерявшего связь с центром, Давид Саван вошел в доверие к графу и сообщил ему «особо ценные» сведения. Их подготовили, разумеется, в российском штабе. В них, в частности, весьма убедительно говорилось, что военный министр Михаил Барклай-де-Толли будет всеми силами противодействовать переходу Великой армии через границу. Нарбонн, принявший все это за чистую монету, поспешил обрадовать своего императора. Но когда Наполеон переправился в июне 1812 года через Неман, он не встретил серьезного сопротивления, русские отступали, ведя арьергардные бои. Великой армии оставалось только все углубляться в бескрайнюю страну, где через считаные месяцы растает и многоязычная армада, и воинское счастье Наполеона...

Еврейский вопрос

Усердствовать всеми силами

Заметную роль в тайной войне накануне вторжения войск Наполеона сыграли жившие на границе Российской империи евреи. В так называемой черте оседлости — от Бессарабии до Литвы — в начале XIX века проживали как минимум полтора миллиона евреев. Как только стало очевидным скорое вторжение Великой армии, раввин Шнеур-Залман (Алтер Ребе — на фото), духовный лидер белорусских и литовских хасидов, обратился к своей пастве с воззванием «усердствовать всеми силами российским военным командирам».
Почему эта национально-религиозная группа выступила на стороне русских? Дело в том, что еврейское сообщество России жило обособленно. «Черта оседлости» была не только формой дискриминации, но и системой защиты от чужого образа жизни. Всем внутри еврейского сообщества управляли кагал (совет общины) и раввинат (духовники). Евреев не призывали в русскую армию, они не платили налогов, им позволяли разные промыслы — скажем, винокурение. Контраст с судьбой соплеменников в наполеоновской Франции был разительным. В 1807 году Бонапарт собрал в Париже синедрион представителей еврейских общин и спросил их: «Кто вы — граждане или изгои?» В итоге евреев кооптировали во французское общество со всеми гражданскими правами и обязанностями.

Французские евреи пошли под знамена Великой армии, а русские решили: «Нас хотят уничтожить, разрушив традиции и веру предков». Неудивительно, что только под угрозой расстрела евреи в Белоруссии и Литве соглашались служить французам проводниками или снабжать оккупантов фуражом.
Заметной была роль российских евреев и в схватке разведок накануне и во время Отечественной войны. Вот что рассказал «Итогам» Петр Черкасов: «Работая в российских архивах, я натолкнулся на подборку документов. Это досье касалось «еврея Ушера Вольфа Мошковича Жолквера о награждении его за услуги, оказанные им в 1812 году». Оказывается, в 1811 году в штаб армии под руководством генерала Петра Багратиона был откомандирован полковник Турский. Задачей его было создать в приграничной полосе сеть информаторов, прежде всего из местных евреев. Из их числа быстро выделился своей активностью Ушер Жолквер. «В 1812 году, находясь за границею для секретных узнаний о движениях неприятеля, Жолквер был взят оным в плен», — сообщается в служебной реляции. Но разведчик успел свои записи уничтожить — съел их. Французы его избили и сожгли дом. Но не повесили — прямых доказательств вины Жолквера как шпиона не было. Короче, российский лазутчик выжил и потом сумел бежать. Помогал русским властям и во время наступления наших армий.
В январе 1825 года Ушера Жолквера лично приняли сперва начальник главного штаба генерал Иван Дибич, а потом и министр финансов Егор Канкрин. Домой Жолквер вернулся «облагодетельствованным». Ему выдали 300 рублей, что равнялось годовому жалованью капитана гвардии, и, главное, выписали паспорт на проживание в любой части Российской империи. Для бывшего разведчика «черта оседлости» стала прозрачной — невероятная привилегия в ту пору.
http://www.itogi.ru/vokrug/2012/12/175807.html 

1 комментарий: