От перемены двух сумма поменялась.

Второй срок у тандема как-то не задался уже на старте
Фото: Александр Миридонов / Коммерсантъ


У Владимира Путина все шансы выиграть президентские выборы, хотя это окажется не такой легкой прогулкой, как это казалось еще несколько недель назад. Впрочем, для него и выстроенной им системы власти окончание избирательной кампании не означает конца кризиса в отношениях между властью и обществом.

Президентские выборы, которые должны пройти в марте 2012 года, от недели к неделе становятся все более интригующим мероприятием. В октябре президентская кампания казалась обязательным, но от того не менее рутинным этапом передачи Владимиру Путину полномочий главы государства. В начале декабря речь шла уже о том, насколько аккуратно будет оформлена эта победа и удастся ли организаторам выборов избежать скандалов, подобных тем, что случились на думских выборах. В середине декабря все больше экспертов обсуждают вероятность второго тура (в истории президентских выборов в России это случалось только один раз — в 1996 году) и кого господину Путину удобнее в нем побеждать. Что будет в феврале, непосредственно перед голосованием, представить пока трудно. Правда, еще сложнее представить, что Владимир Путин эти выборы проиграет. Правила пока на них действуют прежние, другие кандидаты выглядят неопасно, система избиркомов озадачена, но не напугана. Но какими бы успокаивающими ни были итоговые цифры на мониторах ЦИКа, проблемы у власти только начнутся.

Достаточно долго руководству страны удавалось откладывать решение тех или иных проблем на потом. Прежде всего это касалось политической системы, создававшейся с первых лет работы Владимира Путина и окончательно оформленной в 2004-2005 годах. "Управляемая демократия" предполагала, что все назначения делаются в Москве и после этого транслируются в регионы, появление несистемных игроков исключено, а главными критериями отбора являются лояльность и управляемость. На практике это привело к тому, что федеральный центр начал решать частные вопросы, которые легко можно было бы спустить на места, борьба с несистемщиной вылилась в окончательное упразднение политической конкуренции, а лояльность стала проявляться в подобострастии.

Есть разные версии относительно того, в какой именно момент настроения части общества стали противоречить теории и практике "управляемой демократии". Можно вспомнить про пожары лета 2010 года (кажется, именно тогда появились кадры того, как погорельцы кричат на Владимира Путина). Или про съезд "Единой России" 24 сентября 2011 года, когда слова о том, что "мы еще четыре года назад договорились" (речь шла о возвращении господина Путина в Кремль, а господина Медведева — в Белый дом), не поняли не только избиратели, но и многие делегаты съезда. Какую-то роль сыграла поездка премьер-министра к археологам, возможно, куда большее влияние оказали сетевые дебаты о тратах федерального бюджета на республики Северного Кавказа, реформа полиции или "дело Магнитского".

Показательным метастазом "управляемой демократии" стали многочисленные отказы в регистрации новым политическим партиям, которые, возможно, не смогли бы вмещаться в реальную борьбу за места в Госдуме. С последним обстоятельством бывали и вовсе поразительные вещи: эксперты, симпатизировавшие власти, не могли объяснить, зачем надо было отказывать в регистрации той или иной партии, поскольку власти это было бы объективно выгодно.

Не удалось власти исполнить и пожелание Дмитрия Медведева, прозвучавшее в конце 2010 года в интервью трем федеральным телеканалам: "Но чего, на мой взгляд, не должно быть, так это пропасти между, условно говоря, перечнем важных событий, которые формируются в жизни, и перечнем тех событий, которые показывают "Новости"". Новости были отдельно, "новости" — отдельно, соответственно, значительная часть населения ушла за новостями в сеть.

Председатель правительства России Владимир Путин (слева) и президент России Дмитрий Медведев (справа)
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ


И не то чтобы в Кремле или Белом доме не понимали, что ситуация далеко не настолько безоблачна, как это казалось еще несколько лет назад. Если смотреть по последним событиям, то план политической реформы, который изложил Дмитрий Медведев в послании Федеральному собранию, показывает, что власти готовы жертвовать достаточно важными для себя элементами "управляемой демократии". Взять хотя бы уведомительную, по сути, процедуру регистрации партий — самую существенную составляющую политической реформы. Еще полгода назад предложенные меры были бы названы революционными, а власть имела бы полное право утверждать, что сформировала новую повестку дня. Однако сегодня предложенные меры (они, по утверждению представителей АП, готовились уже очень давно) выглядят реакцией на массовые протесты. Причем ответ выглядит запоздалым — о регистрации новых партий и желательности губернаторских выборов говорилось пару недель назад, сегодня речь идет уже о более кардинальных политических реформах. Если уж даже Сергей Миронов обещает в случае победы на выборах уволить Владимира Путина, значит, накал в обществе постепенно растет (не факт, что все, кто желает отставки господина Путина, верят в способность господина Миронова совершить такой поступок). Сегодня уже гораздо более активно обсуждается вопрос о роспуске нынешнего созыва Госдумы.

Власть опаздывает, и это для нее плохой признак. Внешний — потому что погоня за обществом часто напоминает попытку к бегству. И внутренний — потому что системное опоздание означает отсутствие в системе механизмов поиска адекватного ответа на вызовы времени. Кроме того, всегда найдутся горячие головы, которые предложат заменить бег боксом или любым другим, куда более удобным для себя видом спорта. В любом случае трудности, которые возникли у власти с обществом, по окончании президентских выборов не исчезнут.

Александр Трифонов
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/1846388