12.12.2011

Европейский путь русского человека

Многие говорят, что переживаемый сейчас кризис — это кризис доверия к власти. Однако скорее это кризис контента. Мы легко сможем достичь взаимного доверия, если будем говорить о том, как прямо сейчас мы будем обустраивать нашу страну. Главное, чтобы кто-то решился начать говорить именно об этом

Тихая предвыборная кампания неожиданно завершилась политической бурей. Это трудно было себе представить даже в ночь с 4 на 5 декабря. Политологи и эксперты, и не только на федеральных каналах (где можно было предположить, что их «попросили»), но и те, что приходили на «Эксперт-ТВ», в один голос хвалили итоги выборов. «Демократические институты сработали. Люди пришли и проголосовали за конкурентный парламент. Мы присутствуем при тектоническом сдвиге — исчезновении сакральности власти» — вот лейтмотивы высказываний. Довольными выглядели и все партии, кроме «Единой России» и «Яблока».

Ситуация стала резко обостряться уже на следующий день, когда появились массовые предположения о фальсификациях на большом числе участков. Пока системно оппозиционные партии крайне сдержанно говорили о нарушениях не в их пользу и о своем намерении решать проблемы в правовом поле, оппозиция несистемная без особого труда собрала в Москве 2–8-тысячный митинг протеста против фальсификации выборов. Ролики и истории, появившиеся в интернете, естественно, вызывали только возмущение. Поскольку ЦИК и ЕР отделывались формальными замечаниями, а Навальный с Яшиным уже сидели в «кутузке», ситуация накалялась.

Однако трудно предположить, что кто-нибудь, кроме несистемной оппозиции, может желать пересмотра итогов выборов. Любой здравомыслящий человек понимает, что этот шаг приведет нас к политическому кризису, по масштабу эквивалентному кризису 1996 года. Раскручивать у себя «арабскую весну» тоже полный идиотизм. Похоже, это понимают партии — главные бенефициары выборов: КПРФ и «Справедливая Россия». Скорее всего, это понимает даже большинство потенциальных участников ожидаемого субботнего митинга.

События последней недели показывают, что с трудом, но ищется консенсус. На некоторых избирательных участках итоги выборов пересматриваются. На некоторых они пересматриваются по инициативе «Единой России». Однако восстановление доверия требует разговора о болевых точках нашей политической системы, а затем и о том, каким мы хотим видеть свое будущее.

Страховка от перемен

В связи с этим возникает вопрос: а зачем партии власти нужно было большинство? Конечно, власть перестраховывалась, но причина для этого у нее была. Современная западная политическая наука утверждает, что настоящая демократия невозможна, если оппозиция радикальна настолько, что ее программы включают в себя изменение политического строя. Между тем гарантий, что у нас ситуация не такая, нет. Главный отряд оппозиции — КПРФ — в своей программе предполагает возможность изменения конституционного строя, в частности в случае победы они полагают возможным проведение референдума по изменению Конституции. Радикализм можно найти не только у коммунистов. Так, во вторничном выпуске своей авторской программы «Полный контакт» Владимир Соловьев говорил, что дебаты, прошедшие в период предвыборной кампании, заставляют задуматься о справедливости распределения собственности в нашей стране, так как это было одной из важных тем: «Это ясно, что народ уже, особенно после английского суда, не собирается слушать все эти сказки про то, что, мол, 90-е годы… раздали… иначе нельзя… Ложь надоела и вранье. Ясно, что своровали. Воры должны быть наказаны, предстать перед судом, все возвращено в народную собственность. А дальше смотреть уже, как с этим поступать, как распределять».

И это все системные игроки, что же говорить о несистемных. Возможно, поэтому власть считала, что ей нужно большинство. Возможно, и не только поэтому. Но надо понимать, что такой радикализм и неустойчивость в суждениях наших политических субъектов, возможность мыслить об изменении принципиальных основ нашего общества будет еще какое-то время висеть дамокловым мечом над нашей демократией.

Однако если у партии власти были столь серьезные и столь благие причины бороться за большинство, почему ее представители не говорят об этом? Возможно, причина в том, что они сами до конца не верят в абсолютную важность построенной в России за последние двадцать лет системы рыночных и демократических институтов. А мы позволим себе верить и требовать совершенствования институтов, а не их бесконечной перестройки и разрушения.

В первую послевыборную неделю представители партии власти, по-видимому, обескураженные и масштабом потерь, и активностью свободных граждан, не сделали одной простой вещи: они не начали откровенно и ясно говорить с нацией. Кстати, молодежь заметила это еще до выборов. Буквально накануне выборов мне довелось стать свидетелем разговора между тремя студентами. Они говорили: «Что это за партия власти такая, которую можно год пинать почем зря, обзывать жуликами и ворами, а она и ответить ничего не может?»

Что сегодня партия власти могла бы сказать нации? Она должна признать, что не может быть довольна выборами. Да, ей вроде бы удалось удержать большинство, но, имея колоссальное доверие и политические ресурсы в течение многих лет, она потеряла слишком много. Выборы свидетельствуют, что партия власти теряет русские города. Здесь речь идет даже не о Центральной России. Результаты Дальнего Востока показывают, что тамошние городские жители тоже не чувствуют себя интересными партии власти и вынуждены сами защищаться от азиатской экспансии. Партия власти должна сказать, что, видя бушующие митинги молодежи, она понимает, что не смогла завоевать авторитет у нового поколения. И она понимает, что, имея такие качества, партия не способна обеспечить развитие нации. А именно развития хочет нация.

Она должна поблагодарить национальные республики, сельскохозяйственные районы и моноотраслевые города, что они дали ей еще один шанс. Она может объяснить митингующим, что те программы, которые есть сегодня у ее системных оппонентов, прежде всего у коммунистов, уведут страну еще дальше от темы развития. И она, пока как партия власти, не хочет этого допустить. Наконец, она должна сказать самое главное: граждане оказались демократичнее и умнее власти. Несмотря на пассивность и левачество всех партий, участвовавших в выборах, граждане своими бюллетенями проголосовали за истинно правые ценности — ценности политической конкуренции. И понятно, что фальсификация выборов подрывает легитимность всей политической системы, поэтому надо действительно рассмотреть все случаи фальсификации, наказать виновных и препятствовать этому в будущем.

К сожалению, пока партия власти молчит. (Хотя первые примеры уже есть — на прошлой неделе избирательная комиссия Новосибирской области признала недействительным голосование на одном из участков: из-за предполагаемого вброса более 300 бюллетеней.)

Партия класса или национальная партия?

Московские митинги заставили многих заговорить о том, что средний класс не имеет своего представительства и нуждается в своей партии. В частности, Владислав Сурков, комментируя митинги, сказал, что нам нужна партия раздраженного городского класса. Однако здесь возникает два вопроса. Первый: а разве какой-нибудь слой в России имеет свое представительство? Рабочие, или так называемые синие воротнички, представители бюджетных профессий, фермеры, рядовые крестьяне, «зеленые», «голубые»? У нас вообще нет практики «собирания» интересов социальных групп, поэтому у нас нет программ, партийное поведение ситуативно, а политика не имеет ни стратегических, ни даже тактических целей. Пожалуй, единственная группа, интересы которой защищены, — это бюрократия. Ее, кстати, сегодня и представляет ЕР, но тоже совершенно неосознанно, скорее вследствие исторической преемственности любой нашей партии власти от КПСС. Второй вопрос: какой будет центральная идея этой новой партии? Термин «раздраженный класс» предполагает использование негативной энергии. Однако мне — и как гражданину, и как избирателю — хотелось бы видеть не раздраженный и негодующий класс, а класс деятельный и довольный своей деятельностью. Возможно, это романтическая позиция. Возможно, негативная энергия — более эффективный ресурс для успешной политики.

Сегодня несистемная оппозиция, стремящаяся перевербовать на свою сторону вполне системный средний класс, имеет фактически один лозунг: «Долой коррупцию!». Коррупция, конечно, зло. Но вот представим: ее нет — и что? Куда пойдут высвободившиеся ресурсы? На мой романтический взгляд, без позитивной цели они пойдут либо на тюрьмы для врагов нового режима, либо на новую коррупцию. Иметь сегодня в качестве единственной цели борьбу с коррупцией — ошибка. (А, например, в интернет-сообществе это очень в ходу. На вопрос, что надо сделать, чтобы стало хорошо, часто говорят: все же понятно, надо уничтожить коррупцию. Коррупция — важная вещь, но она функция чего-то.) Это все равно, как если бы в начале 2000-х восходящий Путин имел лишь одну цель — ликвидировать олигархию. Кстати, напомним, что ни он, ни его политтехнологи об олигархии в те ранние годы даже не говорили. Были позитивные цели — восстановить государственность, побороть терроризм, остановить распад страны. И эти позитивные цели сработали, о чем свидетельствовал и его рейтинг, и — отголоском — незаслуженно высокий рейтинг ЕР.

Очевидно, что сегодня нужен новый набор позитивных идей. И мы в «Эксперте» не можем понять, почему эти очевидные идеи никак не выйдут на поверхность общественного сознания.

Вопрос, который сегодня подспудно есть у многих: чем может гордиться Россия? Отказавшись дважды от своей истории: в 1917-м от истории Российской империи, и в 1991-м от истории Советского Союза, — нация чувствует себя абсолютно потерянной. Однако у нас есть один абсолютный повод для гордости — огромная территория страны, которую наши предки завоевывали и осваивали на протяжении столетий. Не знаю, как у других, но полет с Дальнего Востока в Москву и вид бескрайних лесных массивов с редкими огнями населенных пунктов вселяет в нас истинное чувство гордости. Но будучи частью современной европейской цивилизации, мы не можем не чувствовать своей ущербности из-за того, что на этой территории нам пока не удалось построить мощной современной материальной культуры. Мы все мечтаем, чтобы Россия стала огромной Европой — с развитой сетью современных городов, транспорта, научных центров, высокотехнологичных промышленных зон, рекреационных территорий. Эту мечту сегодня надо превратить в задачу — обустроить страну. И этот лозунг, как нам кажется, легко может переиграть лозунг «Долой коррупцию!» и вобрать в себя многие другие частные задачи.

Поколение, политически сформировавшееся в 1990-е, как правило, возражает по поводу таких целей, считая их слишком экономоцентричными и полагая, что первичная задача — построение правильных демократических институтов. Нам кажется, что мы уже достаточно лет потратили на строительство рынка и демократии. В целом база построена. Как ни трактовать в том числе и нынешний политический кризис, он есть следствие демократичности системы, так как сама массовая гражданская активность есть признак демократии, которая уже прочно укоренена в сознании нации.

Как говорил по совершенно другому поводу создатель компании Visa, «никогда не существовало проблемы заполнить умы новыми идеями, есть большая проблема — изгнать из них старые». У нового поколения нет вопроса о демократии. Это поколение легко использует свое право на волеизъявление. Оно, кажется, уже хочет заняться делом, причем не возглавляемое и ведомое партиями и лидером, а солидарное с ними. Журнал «Русский репортер» сравнительно недавно делал репортаж о националистических настроениях старшеклассников. Так вот, даже внешне радикальные националисты говорили, что раздражает их не быт и мигранты, а то, что надо уже признать: мы живем на руинах империи, мы почти на дне, и, признав это, надо начать строить новую мощную культуру.

Несколько пунктов программы

В более конкретном политическом смысле задача «Обустроим страну» должна быть разработана рождающимся новым политическим классом. «Эксперт» сегодня может высказать несколько ключевых, как нам кажется, вещей, необходимых для политического оформления этой задачи.

Центральным субъектом этой программы должна стать русская политическая нация. Здесь важны два аспекта. Во-первых, не российская, а именно русская — как настоящее, всеми признанное культурное ядро нашей страны. Во-вторых, не государство, а нация, народ, чьим инструментом является российское государство и российская бюрократия.

Центральной задачей этой программы должно стать накопление капитала на территории страны. Здесь важны два момента. Во-первых, под термином «капитал» мы понимаем не только денежные и даже не только технические и материальные активы, а в том числе образование, науку, социальные функции. Во-вторых, чтобы стать центральной задачей, накопление капитала должно получить очевидный приоритет над идеей экспансии капитала. Это очень важно, так как сегодня политическая, деловая и интеллектуальная элита чаще рассматривают свой успех не в связи с накоплением чего-то на территории России, а в связи с удачным захватом новых территорий, действуя в традиционной имперской логике. Но именно такая логика «выдаивает» страну, превращая ее в колонию собственной элиты.

Центральными ресурсами этой программы должны стать национальные ресурсы. Под ресурсами мы понимаем все: недра (с этим, конечно, все в порядке, так как взять из больше неоткуда), люди, научные и технические разработки, накопленная рыночная сила, накопленная еще в советские времена интеллектуальная и образовательная база во всех сферах. Ставка на национальные ресурсы не менее принципиальна, чем ставка на накопление национального капитала, так как сегодня элиты считают нас столь ущербными, что тратят наши деньги, вытесняя нас самих и наши ресурсы из процесса созидания чего бы то ни было на территории страны.

Чтобы не показалось, что все вышесказанное может быть только декларацией, можно привести короткий список конкретных целей, достигать которые можно начать прямо сейчас.

Существует понятная всем, даже москвичам, задача резкого расширения градостроительства вообще и жилья в частности. Программа решения жилищного вопроса (и это тоже ясно всем) потянет за собой целый веер позитивных изменений: рост уровня жизни городского слоя, за счет этого резкое расширение рынка сбыта товаров для домохозяйств, расширение применения новых материалов и технологий — и за счет этого быстрое формирование пула новых, фактически инновационных, компаний. Все эти плюсы отметаются одним колониальным возражением: нет денег. Мы не раз предлагали, чтобы денежный вопрос решался за счет целевых, но достаточно обширных заимствований городских муниципалитетов. Нам возражают: кто купит эти облигации, ведь у них нет гарантированного источника погашения? Мы говорим: пусть их купят для начала государственные банки, вместо того чтобы кичиться собственной прибылью и скупать активы за рубежом. Гражданским сознанием и правда трудно понять, почему Олимпиада в Сочи является мотивирующим действием, позволяющим осуществлять государственные расходы, страховать бизнес и прочее, а решение жилищной проблемы во всей России — нет.

Другой ряд примеров связан с формированием инновационного и образовательного контура нашей экономики. Главная артикулированная задача в этой части — привлечение импортных разработок и голов для выращивания своих ученых и голов, которых потом — самих или их продукцию — будем экспортировать. Ни на каком шаге обсуждения нашей инновационной стратегии не возникает задачи создания кадастра накопленных нами технологий, с одной стороны, и потребности наших активных фирм в современных технологиях — с другой. Хотя именно так, формируя внутренние цепочки разработки, создания и продажи высокотехнологичных продуктов, мы будем накапливать во всех смыслах современный и национальный капитал.

Российская школа — средняя и высшая — еще не умерла, но ее уже похоронили. Школьную программу хотят свести к колониальному минимуму, а лучших вывозить учиться за границу. Вообще непонятно, как до этого можно додуматься, живя в стране, старшеклассники которой, переезжая жить за границу, до сих пор становятся лучшими учениками европейских школ. Если элита предпочитает учить своих детей на Западе, а не развивать национальное образование, то с точки зрения формальной логики ей лучше сменить гражданство.

Даже частный пример безрассудного бюрократического произвола — отставка директора Института микрохирургии глаза — показывает, что может изменить в поведении государства логика накопления национального капитала. В этом случае первичный вопрос для разбирательств не почему институт не выполнил одну из своих социальных функций, а какую инвестиционную программу он реализовал, как и что это дало регионам России для накопления медицинского капитала.

Последний вопрос, который зададут оппоненты из западной и несистемной оппозиции: что это даст для демократии? Демократии это даст, во-первых, прочную материальную базу, во-вторых, широкий класс самостоятельных граждан и, наконец, в-третьих, работающие институты, потому что, чтобы институты работали, им надо над чем-то работать.

Кто заговорит об этом

Главный вопрос текущей повестки: кто заговорит об этом? Кто начнет публично преодолевать негативный кризисный сценарий, в который нас затолкнули прошедшие думские выборы? «Единая Россия» пребывает в растерянности и либо не имеет, либо не пропускает вперед новые политические фигуры, готовые перевернуть повестку дня. Партии — главные бенефициары выборов, КПРФ и «Справедливая Россия», пока упиваются победой и мучаются над вопросом, что делать с темой фальсификации — использовать или нет. Кроме того, врожденная левая идеология этих партий вообще не предполагает энергичных программ хозяйственного освоения территорий, а если кто-то хочет вспомнить про индустриализацию СССР, то там духа левачества и в помине не было. Обе партии могут быть только удобными партнерами в осуществлении такой программы для настоящих правых. ЛДПР — по названию правая партия, но у нее много лет не находится интеллектуальных сил как-то развить, казалось бы, неплохо поставленный «русский вопрос».

Однако впереди у нас президентская кампания, и, чтобы в начале марта 2012 года не оказаться в ситуации лета 1996-го, кто-то должен начать говорить о важных вещах. Я не знаю этого списка, но мне кажется, что люди, возглавляющие любые промышленные и бизнес-ассоциации, современные чиновники, отвечающие за экономическое, инновационное, социальное развитие своих регионов, современные руководители других профессиональных ассоциаций: медиков, юристов, деятелей образования, культуры, науки, — все они должны стать публичными фигурами и основными ньюсмейкерами текущей повестки дня.